Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
– Заряжено!
Не зря муштровал бойцов, нет, не зря – работают, как хороший, с любовью отлаженный механизм – не думают, действуют мгновенно, на одних рефлексах.
Хорошо, что распогодилось – в свете звезд хоть что-то видно. Из-за дерева появляется фигура человека, взмахивает рукой. Тускло взблескивает бутылочное стекло, взбесившийся танк испуганным зверем бросается в сторону. Лейтенант вцепился в рукояти маховиков, заряжающий ударяется сначала плечом о стеллаж, затем головой о башенную броню. Бутылка с горючей смесью разбивается о камень в полуметре от правой гусеницы. Времени прицелиться и выстрелить нет – машина уже миновала смелого итальянца, но это его не спасло – вспыхнувшее пламя освещает бегущего от дороги человека. Несколько пулеметных очередей сразу сходятся на видимой цели, превращают рывок спринтера в беспорядочное падение мясной туши.
Один за другим танки проходят мимо темных строений небольшого селения.
«Прорвались!» – решает Клитин.
– Вперед, Жуков. Вперед!
Капо маниполо7 Луиджи Бассо, командир когорты ПВО, был разбужен своим ординарцем – часовой услышал далекую перестрелку. Спросонья молодой фашист разозлился на неуместное рвение чернорубашечников. Несколько выстрелов из пушки и далеко слышный в ночном воздухе звук моторов заставили его изменить мнение – именно для отражения этой угрозы его зенитки вечером сняли с охраны штаба девятой армии.
Длинные стволы пушек вытянулись параллельно земле, навстречу приближающимся танкам греков. Наводчики припали к прицелам, связист замер с телефонной трубкой в руке – ждет команды. Приближается момент, ради которого Луиджи оставил родные края. Он, конечно, вернется, но гораздо раньше в Парму долетит слава о его подвиге. Проклятые советские танки, которыми большевики просто нашпиговали греческую армию, до сих пор не сумел остановить никто. Что ж, он будет первым.
Как она смеялась! Франческа умела смеяться лучше всех девушек на свете – звонко, заливисто, сверкая ровными белыми зубками. Луиджи всегда любовался смеющейся соседкой, но в этот раз ее смех привел его в бешенство – красавица смеялась над ним.
– Ха-ха-ха! – звенел ее серебряный голос. – Луиджи, ты сошел с ума! Выйти за тебя! Ха-ха-ха! Да надо мной будет потешаться вся округа – ты слишком подходишь своей фамилии!
Нахалка взялась рукой за ручку калитки:
– Джиджино, я не пойду к алтарю с парнем, который на целую голову ниже меня.
Она снова прыснула:
– Даже в башмаках с двойной подошвой и высоким каблуком!
– Рост не самое важное в мужчине, Чикка! – сжал кулаки Луиджи, но калитка уже хлопнула, и из-за забора снова послышался ее сводящий с ума смех.
На следующий день юный Бассо вступил в милицию. Он не собирался, как папа Джакомо, всю жизнь выстукивать серебряным молотком головки сыра. Чужой сыр, в чужих подвалах!
Судя по звуку, танки коммунистов выбрались на отрезок дороги, зажатый между склоном холма и бушующей рекой. Пора!
Луиджи махнул связисту платком, тот рявкнул в трубку, и со склона холма взлетели осветительные ракеты. Орудия шевельнулись, выцеливая танки, до которых осталось меньше километра.
– Огонь! – скомандовал Луиджи, и четыре семидесятипятимиллиметровых снаряда рванулись к целям. В головной танк ударили сразу два. В буссоль Бассо хорошо разглядел, как разлетелась левая гусеница, как дернулась прошитая снарядом навылет башня. Машину развернуло поперек дороги.
Вспыхнул второй танк, замер, уткнувшись стволом пушки в склон третий. Выпрыгивающих из подбитых машин танкистов расстреляли из винтовок и пулеметов засевшие на склоне берсальеры из батальона охраны штаба.
Последний танк греков укрылся за корпусами подбитых и начал стрелять из пушки по позициям зениток. Луиджи отдал должное мастерству танкистов – они стреляли с освещенного места, в темноту, наводясь только по вспышкам орудий, но их четвертый снаряд разорвался перед орудием номер два, осколки хлестнули по номерам расчета. У зениток нет щитов, наводчик орудия упал с сиденья. Капо подскочил к пушке, оттолкнул стонущего капрала и приник глазом к прицелу. Расстояние невелико, но из-за подбитой машины видна только башня, причем не вся. Луиджи довернул ствол чуть правее.
– Огонь!
Снаряд прошел над самой башней противника, еще два снаряда с небольшим промежутком ударили в корпус танка, подбитого первым. Осколки снова застучали по орудию. Офицер поправил наводку.
– Огонь!
Наверно, снаряд попал в боеукладку – танк взорвался. Сорванная взрывом башня отлетела далеко в сторону.
Фашисты с радостными криками подхватили командира на руки.
«Жаль, что танков было только четыре, – подумал Луиджи. Ничего, завтра будут еще». Слава, его великая слава была уже совсем рядом. Ха, он еще подумает – пара ли ему пропахшая перегноем и фиалками8 крестьянка!
Ползти надо там, где есть тень. Хоть паршивенькая, вихляющаяся. Ее отбрасывают на освещенную пламенем двух горящих машин землю остатки танка младшего лейтенанта Синичкина. Ползти нужно медленно и осторожно, тела в черных комбинезонах, разбросанные вокруг – вот что осталось от тех, кто пытался спасаться бегом или просто подняться на ноги. Впрочем, Ерофей Жуков иначе теперь и не сможет – на одной ноге сильно не разбежишься. Левая не слушается совсем. А еще этот…
Рядовой с ненавистью оглядывается назад, на тело ротного, которое он тащит на воняющем немытой овечьей шерстью войлочном плаще.
Он выжимал из танка все, что допускала конструкция, и даже немного больше – хорошая, твердая дорога вела под уклон, и двадцать шестой шел даже быстрее паспортных тридцати в час. Вел танк, больше надеясь на чутье, чем на глаза – видно было паршиво. Попадется на пути большой камень или яма – все, приехали. Глаза уже болели от напряжения. Хоть немного бы света, чуть-чуть… Будто кто услышал его мысли – дорогу, склон горы, волнующуюся поверхность реки залил химический свет. Привыкший к темноте боец на мгновение ослеп, потом впереди сверкнуло. Удар, еще удар…
Жуков очнулся почти сразу. В голове звенело, с ушами неладно, будто вода попала – ни черта не слышно. Блевать и так охота, а еще кровищей в танке воняет. И окалиной. Будто свинью в кузнице закололи. Левой стенки в отделении управления практически нет – броневой лист оторван и загнут наружу. Боец с трудом повернулся – левая нога онемела и не слушалась, заглянул в боевое отделение. Стервец Клитин сидел неподвижно, уткнувшись ненавистной рожей в пушечный лафет. А Муха где?
Ерофея все-таки вырвало. У Васька не было головы – сквозь нее пролетел пробивший башню снаряд.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
